Дома мы не нужны. Книга третья. Удар в спину - Василий Лягоскин

Однако впереди их могли ждать более удивительные открытия, и отказываться от такой чести – быть в составе отряда первопроходцев – он не собирался…

«Витара» не отставала от передового автомобиля; «Эксплорер» даже подождал ее (командир за рулем подождал, естественно), пока не выгрузились у развалин итальянского лагеря землекопы с лопатами и автоматами Калашникова. Сам же Холодов с Дубовым на пассажирском сидении продолжил путь вслед за разведгруппой.

У следующего, колумбийского, лагеря «Эксплорер» тоже остановился. Никто из разведчиков вопросов Кудрявцеву не задавал – даже чересчур любопытный Никитин. Может, он хотел сам угадать, куда это повел Холодова полковник. А тот довел сержанта до окраины лагеря наркобаронов и топнул по земле ногой. И все! Развернулся и быстро пошел обратно к автомобилю. И уже вырулив на накатанную колею вдоль стены леса, вдруг рассмеялся:

– Задавайте свои вопросы. Про клад, наверное?

– А я кажется догадался, товарищ полковник, – первым, как всегда отличился тракторист.

– Ну?

– Это там вы палки обгорелые – ну те, что от кокаиновой рощи остались – закопали.

– Молодец, – поощрил парня командир, – а зачем они нам нужны?

Теперь решил отличиться Алексей Александрович:

– Может, для музея?

– Одну оставим для музея, – не стал его разочаровывать полковник, – а остальные…

– Остальные – для безопасности, – это уже Бэйла, которая на удивление быстро осваивала русский язык, – вы же сами все время, товарищ командир говорите, – «Главное – безопасность!».

– Молодец, – даже немного удивился командир, нажимая несильно на педаль тормоза – рядом с автомобилем бежал алабай; бежал без остановки уже не один километр, – это мы с профессором Арчелия решили провести новый эксперимент.

– Это не типа того, когда вы моего Марио заставили колотить по каменюке кувалдой целый час, – вскинулась Ира Ильина (до сих пор Ильина, не пожелавшая взять фамилию мужа), – без всякого результата, кстати. Марио потом весь день не мог успокоиться.

Итальянец, сидевший рядом, попробовал возразить, но Ирина дернула плечом, и парень заткнулся. В этой семье роли уже были распределены, но Марио, судя по счастливому лицу, его роль нравилась. Вместо него ответил Анатолий:

– Это он расстроился, когда товарищ полковник эту каменюку из пластмассы одним ударом расколошматил. Так то же командир! Никому больше такое не под силу!

– Так прямо и никому? – по лицу Кудрявцева никак нельзя было разобрать, доставила ли ему удовольствие такая похвала; зато было видно, что он чего-то ждет от соратников.

И дождался. От жены, Оксаны:

– То существо, хозяин белой медведицы… Пластмассовая роща тоже наверное его…

– Создание, или изобретение, – подхватил профессор, – и уж оно-то точно знает все свойства этого пластика.

– В том числе как его разрушить. Но кое в чем этот божок оказался бессилен.

Теперь поняли все. Да и как не понять, когда они своими глазами видели непреодолимые для чудовищ укрытия – ту же Стену Плача, мандариновую рощу абхазцев, или даже… дохлую корову в индийском анклаве.

– И что? – задал общий вопрос Никитин.

– Что-то есть в этих укрытиях, – объяснил командир, – может даже не совсем материальное. По крайней мере Виталик Дубов вчера от нашей бани – от сруба – без всяких проблем «Хускварной» кусок бревнышка отчекрыжил. Вот мы и решили с Георгием – разотрем частицы укрытий и добавим в пластмассу. Порознь и сразу все вместе, а потом…

– А потом Марио дадим кувалду – пусть стучит, – засмеялся опять тракторист, – а командир покажет ему, как можно разбить одним ударом.

– Надеюсь, что у меня тоже не получится, – по его ставшему напряженным лицу в зеркале профессор понял, как сильно Александр Николаевич на это надеется, – так что у Холодова кроме основной задачи есть еще одна – доставить в лагерь фрагменты всех укрытий. Да-да (это он отреагировал сразу на несколько недовольных гримас), и от хижины людоедов тоже.

– А центральный участок, – вспомнила вдруг Оксана, – тот, где было логово?

– А кого он спас? – по еврейски, вопросом на вопрос, ответил командир и дискуссия закончилась.

Между тем «Эксплорер» приближался к первой запланированной остановке; именно здесь должны были выгрузить часть багажа, которым пропах весь салон несмотря на опущенные до отказа стекла дверей автомобиля. Профессор Романов вспомнил слова ламы Севера о том, что ни сам он, ни его «коллеги» никаким диетам не подвержены и… а вот и он сам – встречает гостей.

Сегодня лицо ламы было приветливым. Может оттого, что от автомобиля несло не бензиновыми парами, а густым ароматом копченого мяса? Даже Малыш удостоился короткого поглаживания по безухой голове, на которое, к удивлению профессора, не огрызнулся. Пес словно подставил свою голову под благословление, и получив его, весело помчался вдоль границ участка, помечая их, как небезосновательно предположил Романов, по-своему, по-собачьи.

А лама Севера с помощью Анатолия и Марио отнес припасы, включая несколько канистр с водой в пещеру, которая, опять таки по предположению Алексея Анатольевича, была сейчас самым прохладным местом в округе на многие сотни, а может, и тысячи километров. Впрочем, он тут же вернулся. Может потому, что не хотел отпускать русских без беседы. Как бы не твердили разнообразные религиозные и иные аскеты о возможности самосовершенствования путем углубления во внутренний мир, без общения с другими людьми прожить было невозможно. Иначе ты уже не человек – такой была твердая убежденность профессора Романова.

Сейчас Алексей Александрович с интересом внимал словам ламы, который пытался донести до собеседников, а особенно до Кудрявцева, к которому собственно и обращался, спорную мысль о том, что все в мире можно понять, обратившись к прошлому. К тому прошлому, информация о котором никуда не исчезает, «записывается»… ну хотя бы в камнях, который сейчас окружали их.

– Ну и правильно, – подумал профессор, глядя, как тибетец поднял камешек размером с куриное яйцо и поднес его к уху, – здесь ведь больше ничего нет кроме камней. Да и вся жизнь этих людей проходит в окружении каменных круч да перевалов. Ну еще снег выпадет зимой, а весной растает. Сейчас он скажет, что этот самый снег и несет информацию…

А лама опустил ладонь с камнем от уха и протянул его полковнику:

– Миллионы лет этот камешек ждал, когда к нему обратятся. Сначала как часть потока раскаленной лавы; потом в монолите скалы, и совсем немного отдельным куском, привнесенным сюда благодаря солнцу и снегу (а что я говорил?!). Он впитывал память каждой снежинки, каждого лучика солнца… Хочешь – спроси, что видел он за миллионы лет? Какие битвы, какие драмы, быть может, разворачивались рядом?..

И командир кивнул, закрыл глаза и прислушался к камню, который теперь замер в кулаке у его уха. Все с жадным любопытством замерли – и Алексей Александрович тоже. Вот спокойное выражение лица Кудрявцева сменилось слабым любопытством, затем улыбкой; тут же улыбка превратилась в гримасу – настолько ужасную, что виски профессора словно сдавила какая-то неодолимая сила; однако эта сила не могла заставить отвести глаза от лица друга, от его побелевших пальцев, которые, казалось, сейчас раздавят камень в порошок.

Романов вздрогнул (да и все рядом наверное тоже), когда командир с видимым усилием открыл глаза и… улыбнулся. Виски словно отпустили чьи-то недобрые сильные ладони, и профессор открыл рот, чтобы задать вопрос.., но Кудрявцев заговорил раньше:

– Как много плохого, просто ужасного было в прошлом – намного больше, чем хорошего. Или этому камешку просто не повезло. А вообще-то я тут себе нафантазировал наверное, и камень тут совершенно не причем.

Он опустил взгляд на ладонь, до сих пор сжатую в кулак и начал медленно разжимать пальцы. Потрясенный ученый так и не закрыл рта, наблюдая, как один за другим пальцы командира открывают всем на обозрение горстку мелкого песка – все, что осталось от камня. Профессор первым отвел взгляд от полураскрытой ладони; он не удивился тому, с каким жадным изумлением, любопытством и… восторгом смотрели его товарищи. В глазах сунувшегося вперед тракториста словно застыл возглас: «Это же командир! Он еще не такое может!».

Но больше всех был потрясен лама. Словно не он только недавно протягивал камень Кудрявцеву, не он предлагал поэкспериментировать.

– Вот и смотри на результат эксперимента! – с некоторым злорадством подумал Романов, – а то пятьдесят лет, помедитируй… Нет у нас пятидесяти лет.

А лама Севера между тем пришел в себя очень быстро. О ухватил командира за рукав куртки и, словно забыв от потрясения русский язык, потащил его без слов к темнеющему входу в дацан. И опять гости столпились у входа в каменное жилище лам. Теперь оно выглядело более обжитым.